— Большой, волосатый, рыжий, горластый, как дьякон, с бородой почти до пояса, с глазами быка и такой же силой, эдакое, знаешь, сказочное существо. Поссорится с отцом, старичком пудов на семь, свяжет его полотенцами, втащит по
лестнице на крышу и, развязав, посадит верхом на конек. Пьянствовал, разумеется. Однако — умеренно. Там все пьют, больше делать нечего. Из трех с лишком тысяч населения только пятеро были в Томске и лишь один знал, что такое театр, вот как!
Неточные совпадения
Сидели в большой полутемной комнате, против ее трех окон возвышалась серая стена, тоже изрезанная окнами. По грязным стеклам, по балконам и железной
лестнице, которая изломанной линией поднималась
на крышу, ясно было, что это окна кухонь. В одном углу комнаты рояль, над ним черная картина с двумя желтыми пятнами, одно изображало щеку и солидный, толстый нос, другое — открытую ладонь. Другой угол занят был тяжелым, черным буфетом с инкрустацией перламутром, буфет похож
на соединение пяти гробов.
Когда Самгин выбежал
на двор, там уже суетились люди, — дворник Панфил и полицейский тащили тяжелую
лестницу, верхом
на крыше сидел, около трубы, Безбедов и рубил тес. Он был в одних носках, в черных брюках, в рубашке с накрахмаленной грудью и с незастегнутыми обшлагами; обшлага мешали ему, ерзая по рукам от кисти к локтям; он вонзил топор в
крышу и, обрывая обшлага, заревел...
Кругом домика, с правой стороны ворот, под легкой железной
лестницей, приделанной к
крыше с незапамятных времен, пребывали «холодные сапожники», приходившие в Москву из Тверской губернии с «железной ногой»,
на которой чинили обувь скоро, дешево и хорошо.
И карабкается такой замороженный дядя в обледенелых сапогах по обледенелым ступеням
лестницы на пылающую
крышу и проделывает там самые головоломные акробатические упражнения: иногда ежась
на стремнине карниза от наступающего огня и в ожидании спасательной
лестницы, половиной тела жмется к стене, а другая висит над бездной…
— У нас, евреев, это делается очень часто… Ну, и опять нужно знать, за кого она выйдет. А! Ее нельзя-таки отдать за первого встречного… А такого жениха тоже
на улице каждый день не подымешь. Когда его дед, хасид такой-то, приезжает в какой-нибудь город, то около дома нельзя пройти… Приставляют даже
лестницы, лезут в окна, несут больных, народ облепляет стены, чисто как мухи. Забираются
на крыши… А внук… Ха! Он теперь уже великий ученый, а ему еще только пятнадцать лет…
— Да уж не туда ли пошли-с? — указал кто-то
на дверь в светелку. В самом деле, всегда затворенная дверца в светелку была теперь отперта и стояла настежь. Подыматься приходилось чуть не под
крышу по деревянной, длинной, очень узенькой и ужасно крутой
лестнице. Там была тоже какая-то комнатка.
Эта
лестница, которую я увидел, выглянув в окно, вела под
крышу дома, проходя наискось вверх стены, и
на небольшом расстоянии под окном имела площадку.
Огонь охватывает весь угол, где снимают
крышу, рвется из-под карниза и несется
на нас, отрезая дорогу к
лестнице.
Но сам не успевает пробраться к
лестнице и, вижу, проваливается. Я вижу его каску наравне с полураскрытой
крышей… Невдалеке от него вырывается пламя… Он отчаянно кричит… Еще громче кричит в ужасе публика внизу… Старик держится за железную решетку, которой обнесена
крыша, сквозь дым сверкает его каска и кисти рук
на решетке… Он висит над пылающим чердаком… Я с другой стороны
крыши, по желобу, по ту сторону решетки ползу к нему, крича вниз народу.
По
крыше он ходил так же свободно, как по полу. Несмотря
на то что он был болен и бледен, как мертвец, прыткость у него была необыкновенная; он так же, как молодые, красил купол и главы церкви без подмостков, только при помощи
лестниц и веревки, и было немножко страшно, когда он тут, стоя
на высоте далеко от земли, выпрямлялся во весь свой рост и изрекал неизвестно для кого...
Мы продрались через лазейку, сделанную довольно высоко в стене, нашли за стеной другого человека, нас ожидавшего, заклали искусно отверстие каменьями, поползли
на четвереньках по каким-то темным извилинам, очутились в башне; с помощью веревочной
лестницы, тут приготовленной, взлезли
на высоту, в узкое окно, оттуда
на крышу, карабкались по ней, подражая между тем мяуканью кошек, и потом впрыгнули в слуховое окно.